Лампа ИН-1 оказалась номер один не только по маркировке, но и, вероятно, хронологически первым цифровым газоразрядным индикатором, выпущенным в СССР. Попадались ИН-1, имевшие маркировку 63-го года и, по слухам, существуют еще более ранние датировки. Косвенно, на факт того, что серия началась с ИН-1, указывает сопутствующая этому обстоятельству сборка «на коленке» — очевидно, что изготовление включало ручные операции, поскольку соосность, угол разворота и высота колбы относительно цоколя отличаются у каждой штуки. Даже обычные панельки под октальный цоколь ИН-1 имеют особенность, их крепление сделано так, чтобы оставалась возможность поворачивания лампы на необходимый угол.
Самая поздняя найденная дата маркировки – Х-89. Не исключено, что и это не последний год, ходили слухи, что дятьковский «Анод» до августа 91-го работал на «свалку» во избежание социальных волнений.
В любом случае, выходит, этот тип газоразрядного цифрового индикатора определенно номер 1 и по продолжительности пребывания в серийном производстве. Пионер-пенсионер.
Причем, пионер в самом меньшевистском смысле. Прототипом ИН-1, вероятнее всего, была лампа NIX1 – из мест, куда, как известно, уходит весь «обезмолоченный жир» и откуда пришли пионеры вообще и название «Nixie» в частности. Октальный цоколь, кстати, также «родимое пятно капитализма» — его вместе с американской технологией производства радиоламп СССР заполучил в 30-е годы.
«То, что имеет последствия, редко происходит случайно»
Фарго
Трудно решить, что могло стать основной проблемой, не позволившей СССР первым создать газоразрядный символьный индикатор. Плановая экономика тут, похоже, совершенно ни при чем. Оборонные расходы составляли шестую часть всей экономики страны и выкатывать под мавзолей грозное нечто, зачехленное брезентом, требовалось дважды в год, а не в следующую пятилетку. Задачи усложнившегося военного управления и необходимость контроля за множеством параметров требовали или бескрайних полей из пультов с цветными лампочками и операторами или какого-либо иного приемлемого решения. Например, разместить на панели одну лампочку с десятью различными состояниями взамен десяти обычных ламп.
Военным свойственна решительность, поэтому, недолго думая, в обычные лампы добавили вольфрамовых спиралей, а в неоновые – катодов.
Вышло так себе. Лампа накаливания требовала нежности, а из неонки вообще получился какой-то декатрон, неубиваемый, но непонятный.
Индикатором здорового консерватизма стали ПТ-2(М) и ЦИ-1. Военные обнаружили и задействовали третье измерение и перенеся туда прежние 10-12 отдельных лампочек, спроецировали его и и лампочки в нем на двумерную плоскость пульта управления. Увы, преградой романтизму служебных людей и их тяге к прекрасному стала наша скучная реальность. Следствием уменьшения площади индикаторного табло в идеальном мире стало увеличение его объема в материальном.
Настал черед упорства, и его было не занимать. К хорошему уже успели привыкнуть, вновь катоды, уже в форме цифр, вставили нашу в старую знакомую — неоновую лампу. Поскольку для анода места в стеклянной колбе, видимо, не нашлось, в этой роли задействовались соседние — с рабочим – катоды. Индитрон, появившийся в США тогда же, имел аналогичную конструктивную схему.
Алгоритм управления обещал стать головоломным, но до этого не дошло. Оказалось, что из-за эффекта конденсации эмиссионных паров катоды «травятся» и газоразрядное свечение прекращается. Однако стало понятно, что решение близко.
Оставался всего шаг до Сталинской премии и идеи разместить анодную сетку перед катодами.